Катера и лодки

Моторы

Полезняшки

Мастерская

Объявления

Обо всем

Конференция

Судовождение

О сервере

Из Нижнего в Ярославль

(Записки водномоторного бродяги)

…… И все-таки!
Зачем мы ходим в горы?……
(из песни)

Глава 1. Первые радости.

В эту весну снег таял с пугающей быстротой. Совсем недавно сугробы на обочинах дорог громоздились до высоты человеческого роста, и вот, не прошло и недели, как от них остались лишь жалкие грязноватые кучки. Еще неделя - и зазеленело все вокруг. Лодочный народ, напуганный предстоящим, якобы катастрофическим, разливом рек, о котором неустанно твердили средства массовой информации, потянулся на стоянки. Заходили, загалдели вокруг своих посудин, как грачи на пашне. А вода, прибывая, подтапливала прибрежные деревья и кусты, подбиралась к лодкам и ящикам. В такие дни всех нас с особенной силой притягивает это, с каждым днем расширяющееся, пространство. Чутко ловишь каждый звук, похожий на рокот лодочного мотора. Неужели уже? Да это рыбнадзор…. Хорошо было деду Мазаю, не было над ним многочисленных организаций. Пространства рек действительно принадлежали всем. Может и рыба, поэтому была, и зайцев спасали?
В этом году обстоятельства заставляли уйти в отпуск уже в середине мая, но это почему-то не радовало. Проблемы возникали с неумолимостью волн во время хорошего шторма. Малая навигация официально открывается, как правило, в первых числах июня, а нам, кажется, придется стартовать двадцатого или двадцать первого мая. Пустят ли в шлюзы? Как посмотрят на нас инспектора ГИМС в Ивановской и Ярославской области? В последней они особенно придирчивы. А рыбнадзор? Не посчитают ли нас его лихие инспектора за особенно злостных браконьеров? А погода? Она весной так переменчива. То жара почти до летних температур, а то может и снежком присыпать. До сих пор мы всегда выбирали июль за его спокойный нрав, слабые ветра на водохранилищах и обилие даров природы в лесах, лугах и на рынках. Хотелось бы и красочку на бортах и, особенно, днище обновить, но куда там! Успели только запастись нужными бумагами. А ещё - топливо, продукты и одежда. Верный "Joni" был готов еще с осени. Последние дни перед отплытием по несколько раз в день терзали мы погодные сервера в интернете. Как будто это могло как-то повлиять на матушку природу. Однако там ничего хорошего не обещали. Циклон из Западной Европы захватывал все большее пространство. Правда, снегом не пугали. Ну да ладно, главное загрузится посуху, а там прорвемся.
Отплыли двадцать первого. Погода с утра не предвещала больших перемен. Было ясно. Пригревало солнце и на траве алмазными брызгами, перелива-лась роса. Погрузка и укладка заняла больше времени, чем обычно, и от берега оттолкнулись далеко за полдень. "Joni" завелся с "полключа", как будто и его охватила эта весенняя лихорадка движения. Перекусить решили на островах, расположенных на слиянии Волги и Оки. После обеда быстро готовим шлюзовые принадлежности: тросы, кранцы. Подключена и проверена рация. Теперь вперед. Идем до Городца, а там, по обстановке, будем решать шлюзоваться сегодня или нет. Под новым мотором идем вверх по Волге первый раз. Интересно сравнить время и расход топлива теперь и на этом маршруте. На воде никаких лодок, кроме нашей, нет. Скользим по слегка взволнованной воде, обгоняя танкера и сухогрузы. Шелест воды, вырывающейся из-под днища лодки, перекрывает ровный гул двигателя. Вода еще не спала до летнего уровня. На этом от-резке реки течение, достаточно быстрое даже в августе, особенно сильно сейчас в половодье. Здесь еще сохранился кусочек старой Волги. Обилие островов, мелей и крутых поворотов с обрывистыми ярами. Во время краткой остановки фиксируем скорость течения по GPS. Вот это да! Цифры прыгают где-то около 7 - 8 километров в час.
Пролетаем Большое Козино, Балахну и вырываемся на почти пятнадцатикилометровый плес перед Городцом. Небо за спиной наливается свинцом. Кажется, удрали от большой неприятности. Но и впереди, над акваторией Горьковского водохранилища, уже давно громоздятся длинные гряды свинцово-черных облаков с отчетливо видными очагами дождей, усиливаться ветер. Шлюзовки нам сегодня не видать как своих ушей. Придется искать надежное пристанище на ночь уже сейчас. Где-то здесь по левому берегу в Волгу впадает речка Черная. А вот и она!
Место для ночёвки нашли достаточно быстро. Песчаный бережок с одиноким кустом гарантировал надежную швартовку и небольшое количество комаров, тем более, что ветер задувал с воды. Насчет комаров в мае это, конечно, слишком, но мошкары в это время года уже предостаточно. Надвигающиеся дождички заставили поторопиться с ужином и устройством на ночлег. Кажется все! Можно нырнуть в теплое нутро лодки под тент и растереть покрасневшие ступни. Ноги еще не привыкли к такой температуре. Вода как на Онеге - 11 градусов. По тенту вдруг зашелестели капли мелкого дождя. Удобно устроившись с книжкой, начинаю задремывать. Сказываются предстартовые волнения и нагрузки. Сквозь полудрему чувствую, что начинаю сползать в корму. С неохотой отрываю голову от такой сладкой подушки. Выглядываю в окно. Так и есть. Вода начала уходить. В очередной раз говорю "добрые" слова про нашу зарегулированную водную систему. Практически все наши гидростанции "выключают" на ночь не говоря уж о выходных. Уровень воды падает на глазах. Придется вылезать. Хорошо, что дождь уже кончился, но вода не стала теплее. Холодный ветер лезет под куртку, а голые до колен ноги тут же облепляет мошкара. Все тридцать три удовольствия. Ворчать некогда. Еще немного и моих силенок уже не хватит, чтобы стащить лодку на достаточно глубокое место. До какого же уровня будет уходить вода? Куст, к которому мы были привязаны, давно обсох. Теперь понятно, каково было бурлакам в старину. Выбираю на мелководье достаточно ровное дно, подтаскиваю лодку и далеко, сколько хватает троса, отношу и закапываю в сухой песок якорь. Теперь, даже если вода и вернется к старому уровню, нас не должно вынести на Волгу. Не прочитав и двух строчек, проваливаюсь в глубокий сон.
Утро встречает нас холодным северозападным ветром и ясной погодой. Выглядываем из-под тента и…   Вот уж действительно "подводная лодка в степях Украины". До ближайшей кромки воды метров двадцать.

Нечто похожее мы уже видели однажды утром перед Рыбинским шлюзом. Правда, тогда обсохли не мы, а довольно крупный буксир и целое "стойбище" яхт, причем некоторые из них вообще не были готовы к такому повороту судьбы и лежали на боку. Капитан буксира, почесывая затылок, расхаживал возле своей посудины, оценивая повреждения винто-рулевой группы. Для нас теперь главное, чтобы вода пришла раньше, чем окончательно испортится погода. Совсем не хочется стоять в шлюзе под холодным дождем. Поглядывая на кромку воды, неторопливо завтракаем, моем посуду и укладываем вещи. Часам к десяти вода начинает быстро прибывать, и вскоре мы сталкиваем лодку на быстрое течение Черной.

Ах, шлюзы, шлюзы! Каждый раз, несмотря на многолетнюю практику, с трепетом приближаешься к их воротам. Некоторое время слушаем эфир, но кроме нас никто шлюзоваться не спешит, и рация молчит. Первый запрос к дис-петчеру не приносит результата. Спят они что ли? Но на повторное: "Городец-4, ответьте мотолодке" диспетчер, наконец, вежливо откликается. Сообщаем о нашем статусе внештатных корреспондентов газеты "Большая Волга" и, о чудо, узнаем, что через несколько минут нам откроют ворота шестнадцатого шлюза. Как приятно. Подползаем к причальному бую. Вот что значит надежно работающий ре-верс и абсолютно устойчивый малый газ. Вспоминаются наши мытарства с отечественными моторами. Быстро швартуемся и докладываем по рации о своей готовности. Ворота закрываются, замыкая нас в бетонном колодце шлюза. Только небо над головой. В лодку падают капли с обшарпанного осклизкого бетона. Неуютно. Громада швартовой бочки, поскрипывая, начинает ползти вверх. У дальних ворот вырастают буруны впускаемой воды. Возникшее течение стремится оторвать нос лодки от стенки. Держись капитан. Теперь понятно, почему маломерные суда швартуют к последним рымам. За тяжелой тушей какого-нибудь теплохода спокойнее. Вот если и его потащит назад. Однако бочка небольшими скачками поднимается все выше. Все уже полоска мокрого бетона. Проходит еще несколько минут и зажигается зеленый на выпускающем светофоре. Проплывают мимо башни шлюза. Диспетчер, высунувшись из окна по пояс, разглядывает нашу посудину в бинокль. Что его так заинтересовало? В таком же темпе проходим и вторую систему шлюзов. Двигаю ручку газа вперед. За маяками аванпорта нас встречают "Баранцы". Так мы однажды прозвали высокую волну с пенистым опрокидывающиемся гребнем. Холодный ветер дует, что называется "вмордувинд". Если бы хоть было тепло, но с северо-запада уже ползут облака, кое-где лохматясь дождями. Решаем немного переждать в акватории яхт-клуба. Этот небольшой залив в устье реки Белой, с трех сторон окружен высоким берегом. Со стороны акватории аванпорта он прикрыт песчаным пляжем. Идеальное место для стоянки. Глубоко и чисто.
Обычно мы швартовались к мосткам водомерного поста, но сегодня там место занято двумя большими яхтами. Привязываемся к ближайшей березке, нависшей над водой изящным изгибом.
Целый день над головой шумит листвой ветер, временами сыпет мелкий дождичек, а у нас тишь да гладь. Несколько раз взбираюсь на вершину холма и тщетно стараюсь заметить признаки улучшения погоды. Поздно вечером небо на закате, наконец, очищается, а ветер налетает лишь постепенно стихающими порывами. Завтра рано утром попробуем проскочить до Пучежа. Там заправка.
Солнце еще только разожгло пожар на нижней кромке облаков, когда мы оттолкнулись от берега. Тихо скользим среди клочьев тумана, стелящегося над зеркальной гладью залива. Мотор работает так тихо, что сторож на дебаркадере и не шевельнулся когда мы проплывали мимо и только его собака удостоила нас коротким взглядом. Огибая мыс, выходим на ширь Горьковского моря. Порывистый ветер приутих, видимо, только под утро. Навстречу катятся расплывшиеся остатки вчерашних волн. Что-то подсказывает мне, что затишье это не надолго. Набираем путевую скорость. За прошедший день похолодало и даже слабый встречный ветерок, сложившись со скоростью движения, ощутимо холодит голову под лыжной шапочкой. Минут через двадцать, разбуженный поднявшимся над далеким берегом солнцем, он постепенно крепчает. Голова мерзнет нещадно, но поднимающая пенистые головы волна заставляет маневрировать и не дает освободить руки для того, чтобы чем-нибудь еще утеплить её. Направляю лодку ближе к высокому Пучежскому берегу. Здесь волна поменьше. Вблизи мысов не более полуметра и можно без опасения за корпус даже прибавить оборотов. Однако идиллия продолжается недолго. Крутые волны широкого залива вновь сбивают нашу скорость. В таком переменчивом темпе проходит около получаса. Наконец за очередным мысом на берегу вырастает высокая, белого гранита, стела памятника. Когда-то здесь была центральная площадь Пучежа, но водохранилище затопили почти половину города и нынче это сооружение, как маяк, стоит почти у самой кромки воды. Хороший ориентир, далеко видный на темном фоне высокого берега. Теперь самое главное бензин. Перестройка коснулась и этого городка Ивановской области и сейчас не нужно брать с собой из Нижнего вдвое больше горючего, чтобы добраться до Кинешемских заправок. Окончательно согреваюсь, только дотащив канистры до лодки. Сейчас бы горячего кофе и доспать.
Однако решаем пройти еще немного до устья реки на противоположном берегу. Пятнадцать минут "скачек" кажутся вечностью. Вот и он, вожделенный кусочек песка в небольшой подковообразной бухточке. С одной стороны её огораживают упавшие сосны, а с другой мощный куст тальника, вырастающий прямо из воды. Тихо. Сосновый лесок на мысу прикрывает нас от холодного ветра и совсем не кажется что на дворе еще только май. Костерок доводит наше состояние до полного умиротворения. Что еще нужно путешественнику? В чаще деревьев робко пробуют свои голоса птицы, откуда-то привальсировала пара бледно-желтых бабочек и закружила в хороводе над изумрудно-зеленой весенней травой. Приятно после городского асфальта ощутить под ногами упругость просыпающейся земли. В полдень пытаемся даже немного позагорать. Совсем не хочется вылезать на простор водохранилища и барахтаться среди волн под холодным ветром. В конце концов, мы никуда не спешим. День пролетает незаметно. К вечеру ветер стал заходить к югу. Дай бог, что бы к утру, он сбил волну, тогда мы спокойно "долетим" до острова. На ночь втягиваемся глубже в устье реки и встаём на якорь возле берега. Просыпаюсь от настойчивого плюханья волны. Высовываю голову. Да. Ветер зашел и не просто сбил вчерашнюю волну, но, кажется, успел развести новую. Немного проспали. Спешно укладываем спальники и подушки. Надеваем все, что может греть. Вот не везет! Опять дорога без горячего кофе. Но надо спешить, пока волна не стала еще больше. Выворачиваем за мыс и, подхваченные подоспевшим валом, начинаем покорять очередной кусок Горьковского моря. Проплывает мимо высокий отвесный берег у села Сокольское. На совершенно голом плоском плато стоят огромные створные знаки. Фарватер здесь начинает свой изгиб влево к Юрьевецкому берегу. Наш же маршрут прямо посередине к островам. Оба берега отдаляются, превращаясь в темную полоску. Здесь самая ширь водохранилища. От берега до берега почти 18 километров. Из-за низких туч за спиной показалось солнце и, как вчера, подстегнуло ветер. Пробираемся среди водяных гор. Красиво, но холодно. Приходится работать газом, чтобы, срываясь с очередного гребня не вылететь целиком из воды. Иногда догоняем группу особенно впечатляющих валов. Вот один из них, хищно изогнувшись и шипя пенной верхушкой, грозит нам с кормы, а впереди уже набухает не менее величественный склон его собрата. Движок мощно ворчит, вознося нашу посудину на самый гребень полутораметрового вала, который с неохотой начинает оседать под нашим днищем. Все пространство вокруг покрыто этими водяными складками, подгоняемыми ветром и, кажется, мы никогда не доберемся до тихих бухт острова. Но вот на пляшущем горизонте появляется темная точка. Смотри левее вон того мыса. Теперь видишь? Это он? Да это остров. Большой? Да!

Глава 2. Остров

Впервые я увидел его в 78 году. Длинная полоска песка с шапками зеленой массы деревьев, местами сползающих в воду. Ничего особенного. Тогда гораздо большее впечатление на нас, жителей тихих равнинных рек, произвел вид волн, разбивающихся о большие валуны, кои торчали из воды выше оконечности острова. Мы только что высадились на Юрьевецкий берег и пережидали свой первый шторм на Горьковском водохранилище. Еще не прошло возбужденное состояние от борьбы с волнами, от шараханья на веслах среди крупных камней в полосе прибоя. Все было внове. Знал ли я тогда, что с этими местами так много будет связано у меня в дальнейшем.
Вспомнил я об этом острове через несколько лет. Собралась большая компания моих друзей, жаждущих отдохнуть на берегу и надо было искать место для стоянки на пару недель. Схема такого отдыха была проста и отработана. Палатки, продукты и тяжелые вещи доставлялись на лодке. Безлошадный народ доезжал на Метеоре или Ракете до ближайшей пристани, а оттуда мы забирали их в уже разбитый к тому времени лагерь. Ограничение было одно. С заправками было в то время не очень и горючее приходилось брать сразу на все время. Поэтому и расстояние от Нижнего до места отдыха приходилось выбирать в радиусе трех с половиной часов хода. Вниз по Волге все приличные места, как правило, бывают уже заняты большими группами рыбаков. По Оке далековато и мы решили рискнуть и поехать на Горьковское море. Там народу должно быть поменьше. Юрьевец рядом. Пристань, продукты. На том и порешили. К тому времени уже была найдена лоция, из которой узнали, что остров не один, а их два и называются они Асаповы горы. Больший из них, имел, судя по карте, длину почти шесть километров и достаточно причудливые очертания. Мы протерли эту страницу лоции, можно сказать, до дыр, почти как древние искатели сокровищ.
Добрались тогда без приключений, если не считать таковыми выезд лодки напарника на каменистый берег шлюзового канала на приличной скорости. Но все обошлось и вот мы впервые, не торопясь, двигались вдоль его неизведанных берегов. Если смотреть сверху, большой остров немного похож на головастика со слегка загнутым хвостом. Высокие песчаные горы несли на своих горбах поросль сосновых лесов, разбавленных в низинах березой и осиной. Обширные бухты манили нас пляжами, окаймленными мелким соснячком. Народу никого. Лишь чайки пронзительно кричали на отмелях, да цапли вытянувшие шею на пеньках, торчащих из воды, провожали нас подозрительными взглядами. Вскоре нашлась уютная, полностью закрытая от волнения бухточка и мы занялись устройством лагеря. По прошествии несколько дней, мы все были буквально влюблены в этот остров. Прогулки по прибрежным пескам, особенно, если дымка скрывала далекий берег и, казалось что ничего, кроме воды и этого клочка зем-ли больше нет, навевали совершенно "Стивенсоновские" настроения. Ну что можно подумать, набредая на скелет огромной щуки с пастью, в которую запросто войдет ваша голова и рядом не менее грандиозный "скелет" деревянной лодки, полузамытый песком? Доски и бревна разного калибра. Куски стен, скрепленные с уже полусгнившим брусом, непонятно откуда оторванные. Чем не обломки кораблекрушения? И тут же за полосой сосен во впадинке тихое озерцо с прозрачной водой, поверхность которой не зарябит даже при самом сильном ветре и в глубине его чернозеленое тело бревна, как крокодил притаившейся перед броском. Пляжи на берегу. Большие поляны, в окружении сосен, где песок почти плавится под полуденным солнцем. В глубине березовых рощиц озёра, в которых ленивые караси пускают пузыри возле осоки. Озер было так много, что пришлось даже давать им названия. Озеро Центральное, Подковой, Круглое и т.д. То лето на острове выдалось особенно жарким. В деревне, где мы покупали молоко, милейшая старушка отдала нам старый самовар, пылившийся у неё на чердаке. Восстановив его былое великолепие с помощью песка и мелкой шкурки, мы с наслаждением предавались пороку чаепития. Наша страсть дошла до того, что однажды, в особенно жаркий полдень, когда даже сидение в воде не спасало от зноя, мы затащили столик с самоваром метров на триста от берега и там, на мелководье, по грудь в воде наслаждались ароматным напитком. Невдалеке, однако, проходил местный фарватер, и пассажиры чуть не перевернули свою посудину, бросившись на один борт и протирая глаза. Кажется мне, что до сих пор идут байки про миражи над водой в особенно жаркое лето. У всех нашлись свои излюбленные места. Рыболовы буквально взахлёб рассказывали о том, каких карасей и щурят видели они: вон в том озере!!! Но самое главное достоинство, которое нас сразило тогда окончательно, так это полное отсутствие комаров. В это просто не верилось. Позже мы нашли этому феномену объективное, как нам кажется, объяснение. Лед на водохранилище никуда не уходит и тает прямо здесь, на месте. Поэтому вода прогревается намного позже, чем в реке, основная масса комаров уже вырождается к тому времени. Подтверждением этой теории было и небольшое количество комаров в береговой кромке коренного берега. Но стоило сунуться дальше в дебри, как они напоминали о себе.
С тех пор эти острова стали излюбленным местом, как для месячных стоянок, так и для недолгих остановок во время путешествий. На этих берегах "выросли" мои дети. Младшая начала островную жизнь с трех месяцев. Представляю себе, что думали жители славного города Юрьевец, когда на их глазах женщина с коляской, только что сошедшая с "Метеора", грузилась вместе с ней в причалившую возле пристани лодку и та, взревев двигателем, растворялась в голубой дымке моря. За прошедшие годы остров изменился. Осенние шторма размыли его тело на части. Постепенно уходят под воду места, по которым ходили мы когда-то, но то чувство вечного и таинственного не исчезло и каждый раз манит снова и снова причалить к этим берегам.
Последние минуты пути кажутся бесконечно долгими. Уже прошли высокий лоб песчаного мыса, окаймленного упавшими соснами. С грустью отметили сократившиеся размеры оторванных от основной части кусков. Пройдет несколько лет, и они исчезнут под натиском неумолимого времени. Входим в бухточку, облюбованную нами еще при первом знакомстве с островом. Вот это бревно, полускрытое песком, лежит также как и много лет назад. Хочется думать, что здесь пока время не властно. Но нет. Вот этого заливчика слева вроде не было. Забиваемся глубже в протоку под защиту могучих деревьев. Теперь мы со всех сторон прикрыты от холодного ветра. День проходит в обустройстве лагеря. Вечером, немного посидев у костерка с кружкой чая и не дождавшись темноты, забираемся в лодку. Сказывается третий день на природе. Избыток кислорода валит в сон.
Как прекрасно утро, когда, как ребенок, можешь понежиться под одеялом и не надо никуда спешить. За полотнищем тента щебет птиц, восторженное кряканье и шлепанье крыльев по воде. Такое впечатление, что ты плывешь среди этих звуков. Вот, совсем рядом, раздалась робкая трель соловья. Издалека ответил другой, поддерживая соловьиную партию в утреннем концерте. Осторожно выглядываем из-под тента, но жители острова еще не приняли нас в свою компанию и стараются удалиться с максимально возможной скоростью. Да, видимо, они хорошо знакомы с таким хищником, как человек. Солнце еще не набрало силу и приходится облачиться в телогрейку. Обвешиваюсь аппаратурой и, увязая в песке, усыпанном сосновыми шишками, бреду к берегу. Поднимаюсь на вершину холма и уже оттуда слышу неумолчный, ритмичный шум накатывающихся на берег волн. Нестихающий уже второй день ветер развел приличную волну. Везде, насколько хватает глаз, вспухают, катятся и опадают высокие длинные валы с пенистыми шапками. Приторможенные меляком, они, подламываясь, штурмуют маленькую бухточку под моими ногами, пытаясь выбро-сить на берег скопившиеся здесь небольшие доски и бревна. Самые настойчивые, звонко шлепнув по круглому боку бревна водяной ладошкой, добрасывают брызги до моих ног. Эта игра, так захватывающе интересна, что, несмотря на пронизывающий ветер, не хочется уходить. Очередной "девятый" вал, взобравшийся все-таки на берег, ласково лижет носки кроссовок. Все, пора.

На полянке, окаймленной разнокалиберными соснами, поднимаю глаза и, о чудо! Как же я не заметил этого раньше? Концы всех сосновых веток как бы охвачены пламенем от нежно-жёлтого до густо-оранжевого цвета. Неужели это цветут молодые шишки? Но отчего тогда некоторые ветки оканчиваются высокими свечками, а вот на этих теснятся пузатенькие оранжевые "лампочки". После завтрака, вновь, теперь уже вдвоем, принимаемся, не торопясь обходить полянку, разглядывая невиданное ранее чудо. Сколько лет прошло в путешествиях, но такое видим в первый раз. То ли природа решила нас наградить за смелость и терпение, то ли просто год такой. В конце концов, приходим к выводу, что все-таки это цветы, причем одни из них мужские, а другие женские. Доказательством тому было наличие маленьких рождающихся шишечек у основания цветков. Смущало, правда, одно то, что попадались как сосны, покрытые только цветами того или иного сорта, так и деревья и, даже, отдельные ветки, на которых рядом были и мужские и женские соцветия. Все-таки мало мы знаем о природе. Относимся к ней, иногда хуже, чем к врагу. Пытаемся покорить или переделать, а она, с грустью терпеливой матери, смотрит, как мы крушим стены старого, испытанного временем дома. К полудню солнце, все-таки прогрело воздух в этих распадках, и легкий ветерок стал сдувать пыльцу с набухших пушистых оранжевых "огоньков". Вот так тихо проходят любовные игры сосен. Эта пыльца на ближайшие дни стала нашим определителем погоды. Если капот мотора покрылся утром желтым налетом, то дождя в ближайшее время не, будет. По правде сказать, за многие годы путешествий у нас уже выработалось умение немного "чувствовать" погоду. Нет, это не пресловутая ломота в костях или "старых ранах", но что-то неуловимое, что называют "внутренним голосом", позволяет достаточно точно определять её поведение. Лет десять назад, вывозя на берег друзей и знакомых, впервые приобщающихся к такой жизни, мы вдруг, поглядев на небо, утверждали, что, например, через двадцать минут пойдет проливной дождик и будет он идти с полчаса. Ошарашенному таким твердым заявлением, человеку предлагалось заметить время на часах. Велико же бывало его изумление, когда именно так и вела себя погода. Ничего таинственного здесь не было, кроме привычки поглядывать на небо, замечать изменения в форме облаков и поведении ветра и правильно всё это интерпретировать. Более глобальные погодные изменения, конечно по человеческой привычке пытаешься решить иногда традиционно, прослушивая погоду по радио, однако не раз и не два такой способ нас подводил. Поверив хорошему утреннему прогнозу в субботнее утро, мы проводили воскресенье под затяжным дождичком. Кроме того, не редки погодные аномалии, связанные с самим человеком. На нашей памяти, по крайней мере, две. Это, например, влияние городов Дзержинск и особенно Череповца. Уровень запыленности атмосферы там так высок, что он с легкостью провоцирует быстрое образование дождевых и даже грозовых обла-ков. Работу такой, с позволения сказать, погодной кухни мы наблюдали в районе Череповецкого комбината неоднократно. Водохранилища же летом обычно, как говорится, "расталкивают" облака, которые вынуждены "обтекать" его по берегам. Не всякая грозовая туча сможет пересечь его поперек. Береговая жизнь проста. Хочешь быть сухим, позаботься о крыше. Хочешь угадать погоду, сделай себя частью природы и поверь своим ощущениям. Конечно же, не лишними будут и знания всяческих погодных примет и старинных правил, хотя не все из них остались верны сейчас, в наш техногенный век.
Вернемся, однако, на берега острова. Пришедший циклон, как громадный вентилятор, подбрасывал нам все новые порции холодного воздуха. Температура снижалась с каждым днем. Вскорости, она почти сравнялась с температурой воды. Набегали дождички, но как только вылезало солнышко, мы шли гулять по таким знакомым, и все-таки изменившимся, берегам. Ах, эти прогулки! Сколько они будили воспоминаний. Вот здесь, когда-то стояла наша большая палатка. Налетевший однажды грозовой шквал был так силен, что мы с трудом удерживали руками стойки и я, с ужасом, видел, как поддается ткань под напором ветра. У корней этой осины мы, помнится, вырыли погреб для продуктов, а предприимчивые ондатры, прорыв ход из воды, таскали у нас из ведра свежезасоленные огурцы. На этом пляжике мы рано утром ожидали солнечного затмения, поеживаясь от утренней прохлады. В этой бухточке я впервые увидел, как на мелководье, здоровенные лещи, выставив свои спинные плавники из воды, роют песок в поисках пищи. Они были так похожи на поросят, что чудилось довольное хрюканье, а у тех камней они, устраивая послеобеденные игры, выпрыгивали из воды на манер дельфинов и плевать, хотели на наши удочки и на подкормку, доводя этим рыбаков почти до инфаркта. А помнишь ли лето, когда вы заваливали меня белыми грибами, вылезающими, кажется, из-под каждого куста. Как я ворчал тогда, занимаясь бесконечной сушкой их у костра, спасая вязанки от налетающих ливней.
Однажды утром, услышав звук мотора, я вышел на берег. Какая-то лодка, периодически скрывавшаяся в туче брызг, уходила к Юрьевецкому берегу. Вскоре, остался только надрывный звук мотора, да среди волн всплескивали белые фонтаны. А потом пропали и они. Вот мы и остались на острове одни. Дай бог им удачи. Возвращаясь, я набрел на одинокую разлапистую сосну, сплошь усыпанную красноватыми цветами, и только тут понял, что она мне напоминает. Ну конечно! Так выглядят свечи на новогодних елках. Крепко же в нас сидит память предков. Несмотря на погоду, жизнь пернатых жителей острова шла своим чередом. Песенная битва соловьев за внимание самочки, кажется, достигла апогея. По какой-то случайности они облюбовали заросли по обоим сторонам от бухточки и исправно услаждали наш слух в течении всего дня. Но буквально через пару дней знакомое пение раздавалось уже только по утрам. Все. Кончилась холостятская жизнь. Надо добывать хлеб насущный. Его соперник подавал теперь голос из дальнего лесочка, в надежде на свое соловьиное счастье. Дикие же утки устраивали свои брачные игры с постоянством школьного расписания. Забавно было глядеть, как очередной претендент на внимание скромненькой серенькой уточки, выпятив яркую грудь и, шлепая крыльями по воде, вызывает соперников на поединок. Как затем они гоняют друг друга, похожие на стартующие с воды самолеты амфибии.
Не было, кажется, ни одного растения, веточки или кустика, которое не распустило какой-нибудь цветочек. Такое, говорят, бывает только в тундре весной. Песчаные холмы покрыты зарослями, неизвестных нам растений, сплошь усыпанных ярко-желтыми цветами. Даже листьев не видно. Не раз и не два, захватив с собой камеру, делаю обходы таких знакомых мест. Интересно сколько лет еще продержится центральное озеро? В прошлый наш приезд его отделяла от водохранилища только сравнительно узкая полоска песчаного перешейка. Кто-то вкопал у самой кромки воды небольшую скамеечку и, сидя на ней, можно было любоваться красотой бесконечного водного пространства. Справа оно ограничено лесистым мысом Селянцевской бухты. Налево коренной берег в районе Юрьевца рисуется линией, круто обрывающейся к водной глади. С приходом северного чистого воздуха иногда можно различить полоску, разделяющую устья рек Нёмды и Унжи, впадающих здесь в Горьковское море. К моему удивлению озеро не стало пока заливом. Только скамеечка пропала. Лень бывает некоторым посетителям острова нагнуться за сухой веткой. Гораздо проще выдернуть из песка дело рук человеческих и бросить в костер. Сколько раз мы оставляли благоустроенные стоянки. Столы, лавки и навесы. Делалось все это из материала, любезно выброшенного на берег водой. Кажется, чего проще, приезжай пользуйся, но нет, не проходит и недели как все сжигается, ломается и загаживается так, что с трудом узнаешь места недавнего пребывания. На всем протяжении Волги от Твери до Тольятти есть, пожалуй, только один участок, где встречаешь нормальное отношение к природе. Это в маленькой республике Марий-Эл. По иронии судьбы именно Марийскую республику лишили трети территории, затопив её водой Чебоксарского водохранилища. Но об этих впечатлениях как-нибудь в другой раз.
Природа, однако, продолжала испытывать нашу стойкость. Ветер дул с завидным постоянством. Как тут было не вспомнить первый мой поход на Ветлугу. Тогда, правда, был конец июля, и жара стояла вначале соответствующая. По неопытности и молодой беззаботности я захватил с собой единственную пару обуви, да и то сандалии. Уже на Ветлуге прошедшие грозы принесли затяжное похолодание и постоянно дующий ветер. Он, пожалуй, донимал меня более всего. Позже, не раз, организуя выезд очередной компании знакомых, я также вспоминал этот случай, наблюдая, как тяжело привыкают городские жители к капризам природы. Оставшись наедине с природой, начинаешь играть в суеверия. Каждое утро и вечер, выходя на берег под пронизывающие порывы ветра, я пытался увещевать "небесную канцелярию" разными словами, правда, вполне приличными, но ничего пока не помогало. Назло всему, продолжаю купаться каждое утро, а однажды, игнорируя холод, устраиваем даже "головомойку". Воду греем на примусе, а потом бегом к костру досыхать.
Однако у нас уже заканчивались продукты, взятые еще в Нижнем. Никак мы не рассчитывали застрять здесь так надолго. Вот и хлеба на один день. И кофе придется пить уже без молока. А что на завтрак? Овсянка сэр, но с запахом колбасы! Решаем подождать еще немного, а там. Собственно уйти мы могли бы в любой день, не такая уж и непреодолимая волна. Когда-то не было такого шторма на Горьковском море, из-за которого мы бы отложили поездку за моло-ком или продуктами и не отправились бы в Юрьевец за приезжающими гостями, тем более, что и всего-то делов, что доскакать до мыса, за которым река поворачивает на запад. Но это летом, когда брызги, изредка залетающие в лодку при боковом ветре, воспринимаются как благо. А сейчас. Даже подумать, пробирает дрожь. Вечером иду смотреть на закат, чтобы оценить изменения в погоде. То ли увещевания на нее подействовали, то ли ей надоело испытывать наше терпение, но ветер, вроде стал тише и теплее, а солнце на закате падало в чистое небо. Что ж завтра, видимо, будем прощаться с этими берегами.


Евгений Матрозов,
Апрель 2002.

Обсудить в конференции