|
РЕЧНАЯ
ЭКСПЕДИЦИЯ
"ВЛАДИМИР - САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
ДВА БЕРЕГА ОДНОЙ РЕКИ"
Вводная часть: идеи,
задачи, маршрут>>
Календарь экспедиции>>
Часть 1. Как мы чуть не
обескровили праздник города, финансовый кризис,
спаситель из Совета Федерации, Гороховец и Питер
- не все ли равно?, о вреде макарон, секретный
музей, первая шлюзовка>>
Часть 2. Горьковское "море",
первые волнения, таинственная неисправность,
обломки кораблекрушения, оскалы капитализма,
пароход на мели.
Часть 3. Кинешма, в Волге рыбы
нет, ночной инцидент, пожар в Ярославле, о пользе
резервных аккумуляторов, отрыжка социализма,
вымогатели из "КиМа".>>
Часть 4. “Рыбинка” -
великая и ужасная, айсберги, кричим “ау” по
телефону, утопленник, первые потери>>
Часть 5. Часть 5. "Здравствуйте" через кассу, ежики в тумане,
черемуховая благодать, о пользе правильного масла, вреде экономии на инструментах и превращении спонсорства в дружбу
Успешно переночевав наплаву прямо напротив
будки городецкого диспетчера пути (вообще, как
оказалось, постановка на якорь вблизи населенных
пунктов гарантирует гораздо более спокойную
ночевку, нежели стоянка у берега с его
патологически назойливыми обитателями), в 6-30
утра, едва продрав глаза, запрашиваем по рации
диспетчера верхнего шлюза - движение судов по
Волге нисколько не оживилось и хочется хотя бы
приблизительно знать, сколько часов нам еще
предстоит здесь болтаться. В ответ, однако,
слышим неожиданное: "Заходите, шлюз готов!"
Завтрак отменяется, и 10 минут спустя мы вновь в
полном одиночестве уже скользим вверх вдоль
бетонной стены второго на нашем пути шлюза. На
сей раз все проходит гораздо спокойнее, без
лишних криков и прочих нервных реакций - не так уж
сложен оказался процесс шлюзовки, как нам его
многие описывали. Хотя, вполне возможно, судить
об этом по городецким шлюзам не стоит, ведь
высота подъема в каждом из них всего 8 метров
(примерно вдвое меньше чем в шлюзах
"рыбинки" и Волго-Балта).
В половине восьмого выходим на простор
Горьковского водохранилища. Огромное зеркало
открытой воды потрясает. Эффект бескрайности
усиливает скрывающая берега белая дымка. Долго
ищу глазами ближайший осевой буй и не нахожу его.
Очевидно, не столько из-за плохой видимости,
сколько из-за того, что зрение и мозг не сразу
адаптируются к совершенно другому масштабу
расстояний. Выручают высокие трубы
правобережного города Чкаловска. Правлю на них,
зная, что примерно в том же направлении здесь
проходит судовой ход, и немногим спустя
вылавливаю биноклем искомый судовой знак. Дальше
все идет как по маслу - освоившись, вижу, как
правило, не только ближайший по ходу, но и
следующий за ним буй. Буи полосатые - черно-белые
на прямых участках и черно-красные - в местах
поворота судового хода. Таких поворотов на
озерной части водохранилища всего 4. Перед
Чкаловском судовой ход поворачивает и идет вдоль
правого берега, у Пучежа фарватер уклоняется к
левобережному Сокольскому и затем, пересекая
самую широкую часть водохранилища (18 км),
возвращается к правобережному Юрьевцу. За
Юрьевцем следует резкий поворот на запад и на
этом озерную часть "горьковского моря"
(около 90 км) можно считать пройденной.
Как бы мне хотелось поскорее оказаться за тем
поворотом! Горьковское водохранилище - первый на
нашем пути серьезный водоем. До сих пор основными
препятствиями для катера были коряги и мели, а
вот как он поведет себя на волне - одному Богу
известно. Одним словом, чем дальше, тем все более
тревожно становится на душе. Сразу за Чкаловском
доселе спокойное "море" начинает потихоньку
хмуриться и перед Пучежем северный ветерок уже
встречает нас полуметровой волной - довольно
неуютно с непривычки, да еще со стороны
Сокольского подбирается, грозя шквалом,
темно-синяя грозовая туча. Плюс ко всему -
огромное количество мусора. Только успевай
уворачиваться от плывущих навстречу досок,
бревен, коряг, палок! Почти непрерывно
"пищит" эхолот, сигнализируя о каких-то препятствиях всего лишь
в метре под днищем (и это на 15-17-метровой глубине!).
Максимально снижаю ему чувствительность -
безрезультатно, писк продолжается! Очевидно,
такое же количество уже набравшихся влаги
деревяшек плывет в толще воды и попади хоть одна
из них в гребной винт, положение наше завидным не
назовешь.
В подобных волнениях прошло около 3,5 часов.
Команда успела пресытиться созерцанием Большой
воды и приготовить завтрак, который удивительным
образом умиротворяюще подействовал не только на
издергавшегося капитана. Едва мы вышли в самую
широкую часть "моря", как ветер неожиданно
стих. Зловещая туча так и не пересекла судового
хода, оставшись далеко за кормой, вышло солнце и
поверхность воды вскоре обрела зеркальный вид.
Продолжали досаждать лишь плывущие в беспорядке
деревяшки. Ничего удивительного в том, что одну
из них я тогда посчитал виновницей вторичной
потери катером хода, истинная причина которой
выяснится гораздо позднее. Выглядело это так:
двигатель на мгновенье снизил обороты и натужно
загудел, секундой позже частота вращения вновь
увеличилась, но скорость продолжала падать. В
таких ситуациях "газ" сбрасываешь почти
инстинктивно, но что делать дальше? Двигатель
явно исправен, а до винта, расположенного в
полуметре от транца, да еще прикрытого
кринолином, все равно не добраться - даже если
срезана шпонка, поменять ее посреди
водохранилища вряд ли удастся. Единственный
выход - попытаться как-то "дочапать" до
берега (конусная посадка винта все равно
обеспечит ему какие-то обороты) и там, подняв
корму, ремонтироваться. Рукоятка "газа"
робко поднимается вверх и, о чудо! - катер вновь
набирает прежнюю скорость. В половине третьего
мы уже швартовались к грузовому причалу
юрьевецкой пристани.
Сложившись буквой "Z", дотягиваюсь-таки до
винта и... нахожу его в полном порядке - ничего не
намотано, на валу не проворачивается, а значит
шпонка цела. Может быть, виновата залитая в
реверс-редуктор минеральная отечественная
"трансмиссионка"? Не выдерживает, наверное,
нагрузки с высокой температурой, закипает между
дисками - вот ход и теряется. Успокоенный столь
удачно придуманной версией, решаю в ближайшем
крупном городе разжиться импортной
трансмиссионной "синтетикой".
Честно признаюсь, что из-за нехватки
времени родина Тарковского интересовала меня в
первую очередь с точки зрения наличия
продовольственных магазинов, в кои и была
откомандирована большая часть команды. Тем не
менее, наши телевизионщики успели поснимать
городские виды и побеседовать с жизнерадостным
дядькой, который в костюме с иголочки и значком
партии "единороссов" на лацкане вышел на
ржавый причал... проверить настойку грузила на
удочке.
Дядька оказался начальником пристани. Помимо
глубокого уныния окрестностей (бездействующий
грузовой причал, затопленные катера, помятые
работники пристани) особый колорит общению
придавал ожидавший нашего собеседника черный
"Мерседес". Беседа велась о трудовых
подвигах юрьевецкой пристани в стиле "раньше
было все, а сейчас нет ничего". Собственный
"Мерседес" к разряду "ничего" человек в
костюме явно не относил, что, наверное, объяснимо
- "Мерседесы-то" нынче не у всех! Кстати,
попутно начальник открыл тайну связок отличных
строганых досок, которые мы встретили на подходе
к Юрьевцу, и приняли за останки растерзанного
штормом лесовоза. Две солидные - кубометра по три
- пачки "вагонки" дрейфовали по
водохранилищу к юрьевецкому берегу, а им
навстречу неслись на моторках вооруженные
баграми аборигены. Причина появления
стройматериала в этих водах оказалась прозаична
до безобразия. Оказывается, доски смывает и
выносит из притоков Волги Унжи и Немды высокая
весенняя вода и те несчастные две пачки - ерунда
по сравнению с тем, что плавало по водохранилищу
в годы развитого социализма! Правда собирать
бесхозный пиломатериал при Советах
возбранялось, но, несмотря на запрет, многие
жители Юрьевца умудрились построить из
выловленного леса целые дома. Одно лишь осталось
непонятным - как такая расточительность возможна
при капитализме? - но это уже, наверное, из разряда
загадок пресловутой "русской души".
Из дневника рулевого: "В Юрьевце выслушали
жалобную историю директора местного порта
(который ездит на работу на "мерине" и ходит
в хорошем костюме) о том, как тут бедно живет
народ. Директор также посетовал на то, что
местный порт практически развалился, а между тем,
тут есть такие замечательные острова, на которые
туристы готовы приезжать отдыхать - вот только
никто не может организовать сервис и доставку!
Про острова директор не соврал, да и сам город
очень живописный. Стоит на холмах. Мы с ребятами
поднялись почти на самую высокую точку… и какой
оттуда вид открылся на острова и водохранилище!
Решили обязательно на обратном пути сделать
двухдневную остановку на этих островах. Тем
более что и Евгений Матрозов очень живописно про
них рассказывал ".
Выйдя из Юрьевца, оставшиеся километры
горьковского "моря" преодолели без
происшествий. Поля водорослей, о которых
предупреждал наш главный путевой консультант
Женя Матрозов, еще не выросли. Вместо них мы
встретили тучи прошлогодних стеблей тростника и
одно бревно (правда, большое - полметра в диаметре
и с катер длиной; налетишь на такое, мало не
покажется).
Формально, по карте, Горьковское
водохранилище простирается до рыбинского шлюза,
но, как уже было сказано, озерная его часть
заканчивается километрах в 10 выше Юрьевца.
Дальше - река, хотя очень глубокая (10-20 м) и почти
без течения. Берега (преимущественно правый)
высокие, холмистые, местами обрывистые, поросшие
лесом и рассеченные множеством живописных, но,
как правило, очень мелких (1,5-0,5 м) заливчиков. В одном из таких близ
деревни Пичугино встречаем разграбленный остов
настоящего колесного парохода. Все, что можно
было со старика свинтить, срезать или срубить,
давно уже снято и унесено. Осталась лишь паровая
машина (она для воров тяжеловата) и кое-где
свисающие с потолка плитки прессованной пробки.
Название читается лишь по контурам выцветшей
вокруг украденных медных букв краски: "Борис
Горбатов".
Петр Петрович - наше "справочное литературное
бюро" - поясняет: был такой советский писатель,
и писал-то вроде неплохо, да больше прославился
среди коллег тем, что помимо пописывания любил
"постукивать". Позже мы выяснили, что
пароход имени бдительного писателя, постройки
приблизительно начала двадцатого века, исправно
служил людям вплоть до девяностых годов. Вполне
возможно служил бы и дальше, да только посадили
его на мель, а стаскивать, в духе времени,
посчитали нецелесообразным. За каким чертом
капитан "Горбатова" полез в залив, глубины в
котором и "Не валяю" маловато, спросить нам
было не у кого, так что мнения разделились:
молодежная часть команды подозревала
пичугинских девок, более же умудренные
многозначительно хмыкали при слове
"самогон".
Ни этот, ни следующие по ходу заливчики как место
для стоянки нам не приглянулись - мелко и вода
мутная. Лучшее - враг хорошего! В надежде
встретить что-то более подходящее, в тот вечер мы
дошли почти до Кинешмы, однако заливы, пусть даже
плохонькие, пропали вовсе и ночевать вновь
пришлось на якоре на открытой воде. С включенным
стояночным огнем да на глубине не более 2-х метров
(даже сбившись с пути, что маловероятно, ни одно
крупное судно сюда все равно не сунется) такая
стоянка вполне безопасна, но соседство с судовым
ходом все же доставляет неудобство - всю ночь
катер болтает на волнах от проходящих судов. Из
последних самые вредоносные - "пассажиры",
особенно 4-палубные с рублеными, как у утюга,
очертаниями рубки. Днем, пока туристы предаются
радостям жизни в каком-нибудь исторически
значимом городе, они покорно стоят у причалов.
Ночью же, когда публика отдыхает, многопалубные
громадины несутся, наверстывая время, во всю силу
десятков своих поршней. Волна и качка от них
соответствующая и лишь недели через две у
большинства из нас выработается способность
вскочить среди ночи, убедиться, что все нормально
и тут же не только вновь заснуть, но и досмотреть
оборванный качкой сон.
Из дневника рулевого: "Сегодня моя очередь
дежурить. На ужин решил сделать картофельные
оладьи (приказ капитана - в первую очередь
уничтожить самые тяжелые и объемные продукты, то
есть в первую очередь картошку; в жареном,
вареном и тушеном виде мы ее уже ели, вот и
приходится извращаться!). Когда треть была уже
пожарена, кончился газ в баллоне. Блин! Запах
стоит по всему катеру. Народ уже изрядно
проголодался, ходит кругами, зубами щелкает, а
продолжить готовку нет возможности: чтобы
достать запасной баллон нужно выгрести почти все
из кормового трюма. Пока доставали и подключали,
первая порция остыла, но слопали все без
разбора".
Константин Колесов
Июль 2003
Смотри далее
Часть 3. Кинешма, в Волге рыбы нет, ночной
инцидент, пожар в Ярославле, о пользе резервных
аккумуляторов, отрыжка социализма, вымогатели из
"КиМа" >>
Обсудить в конференции
Вниманию представителей СМИ!
Путевые заметки могут быть использованы для
публикации как в полном объеме, так и в
сокращении. Обязательными условиями публикации
являются: согласование конечного материала с
авторами и ссылка на www.boatclub.ru. Фотоснимки и
негативы пригодного для публикации качества
предоставляются по запросу
|